ТЫ ЛУЧШЕ журнал для девушек
Кто объяснит, чем платье возрастом 60 лет лучше новинки самого дорогого бренда? И за что общество потребления тихо убивает моду? Историк моды, коллекционер винтажной одежды, реконструктор «эпохи между двумя мировыми войнами» Мэган Виртанен об этом нам и расскажет.
— Мэган, в одном из своих интервью вы сказали, что джинсы и свитер стали униформой, о которой говорил Замятин в романе «Мы».
— Такой униформы не мог предвидеть даже Замятин — он-то писал о «синей юнифе», но всё же разделённой но половому признаку: женщины -в юнифе с юбками, мужчины — в юнифе с брюками. На данный момент джинсы и свитер — абсолютная униформа, без различий пола, возраста и комплекции. В ней вы можете пойти даже в оперу. А основными цветами одежды стали серый, синий и чёрный со вкраплениями коричневого и болотного, некий городской «камуфляж», почти сливающийся с цветом асфальта, зданий, дорог.
Уникальный гардероб требует не только денег или смелости, но усилий и времени. Того, что людям теперь больше всего не хватает. К тому же многие не придают значения одежде. Не считают, что их наряд говорит. А ведь он — высказывание. Например, не ожидайте, что вас воспримут всерьёз, если вы полностью одеты в жёлтое. Жёлтый цвет считается детским или подростковым, любимым его называют не больше пяти процентов людей. Аксессуар жёлтого цвета будет восприниматься как признак живости натуры, а вот полностью жёлтый костюм, особенно в деловой обстановке, сыграет против вас. В античной культуре жёлтый был цветом женских богинь, а с появлением христианства впал в немилость и начал символизировать пороки. Жёлтые нашивки или жёлтые одежды носили иноверцы, еретики, маргиналы. Понятия «жёлтый билет», «жёлтая пресса» или «жёлтый дом» до сих пор отсылают нас именно к этому восприятию. Кстати, в восточных культурах всё ровно наоборот. Например, в Китае жёлтый — цвет царственности и престижа.
— Есть мнение, что в искусстве прогресс закончился и чёрный квадрат стал точкой, после которой нового уже никто не придумал. А что с модой? Не стали ли джинсы таким же чёрным квадратом?
— Развитие моды, по сути, закончилось в конце 60-х. Ничего принципиально нового в области силуэта или фасона с тех пор не придумано. Инновации касаются только волокон и материалов, и в области текстиля развитие продолжается. Но в сфере одежды и аксессуаров, начиная с 70-х, все работы дизайнеров — это безостановочное цитирование. Я иногда листаю журналы и понимаю, что «я угадаю эту мелодию с одной ноты», видя фасоны, которые были в моде в 1939-м или в 1955-м. Каждый год мы открываем журналы и видим заголовки: «Двадцатые возвращаются!», «Тридцатые возвращаются!», уже даже «Восьмидесятые возвращаются!». Мода умерла, остались только стили: романтический, этнический, спортивный и так далее. И люди выбирают из них.
Сегодня вы наденете платье, купленное десять лет назад, — никто и не заметит. Надеть в начале 40-х платье начала 30-х было невозможно, разве что вы вконец обнищали. До 70-х годов модные журналы диктовали длину юбки вплоть до сантиметра, вне зависимости от того, сколько вам лет и какие у вас габариты. Когда в 60-е входит в моду мини, его надевают все, потому что это модно. Или когда в 1947-м в моду входит New Look, весь следующий год все носят юбку строго до середины икры. Мода до конца 60-х — диктатор.
Я читала воспоминания супруги американского дипломата, которая в конце 1947-го вместе с мужем ехала из Юго-Восточной Азии в США. Она вылетела с новеньким гардеробом, но с каждой посадкой самолёта для дозаправки всё сильней ощущала, что её платья слишком короткие, а плечи жакетов слишком широкие. В итоге, приземлившись в Нью-Йорке, она поняла, что гардероба у неё нет.
В наши дни мода как тотальный диктат больше не существует. Остались модные предметы. Светлая память плиссированной юбочке, в которой ходили пару лет назад! Но это не мода, а увлечение, которое длится один-два сезона. Высокая мода тоже умирает, потому что больше нет прежней клиентуры. В наше время вещи от-кутюр покупают лишь арабские шейхи для своих жён и даже голливудские звёзды платья для красной дорожки берут напрокат. И всё потому, что изменился теми жизни, а после окончания Второй мировой он только ускоряется. До 40-х годов у домов высокой моды были клиентки, которые полностью заказывали гардероб на сезон: от нижнего белья до пальто и от шляпки до туфелек. Если женщина одевалась в доме, то полностью, и ждала этот гардероб долго, поскольку высокая мода подразумевает ручное производство. Большая часть модных домов жила за счёт первой категории клиенток.
Первый звонок прозвучал в 50-е, когда большинство обеспеченных женщин стали одеваться у разных кутюрье, а то и покупать готовые вещи. Появление идеи прет-а-порте, готовой одежды от тех же модных домов, заложило мину под высокую моду. Изначально предполагалось, что условные «матери» будут продолжать одеваться в самом доме, а условные «дочери» будут покупать готовые вещи того же дома в бутиках. Тут же выяснилось, что дочь не хочет одеваться там же, где и мать, а сами матери не против прет-а-порте — такие же красивые вещи, как и в линейке высокой моды, но значительно дешевле. Таким образом, модные дома не столько приобрели новых клиенток, сколько утратили часть доходов от старых. К тому же уже в 70-е, не говоря о нашем времени, кто будет ждать платье полгода?
— Разве что свадебное…
— Кутюрье всё делают руками. Некоторое время назад синдикат высокой моды разрешил изделию от-кутюр иметь 30 процентов машинных швов, но всё остальное по-прежнему должно быть сделано вручную, а на это нужно время. Довоенная клиентка готова была ждать, современная, даже голливудская дива, — нет. И для этого существуют трудолюбивые китайцы, которые сделают миллион копий на следующий день после того, как новинка появится на подиуме. Мы живём в мире, где хотят получить всё и сразу.
— Одноразовый мир? Посуда — на один день, одежда — на месяц, компьютеры и телефоны — на год-два…
— Чудовищно одноразовый. Моду добили современные молодежные марки, которые обновляют коллекцию чуть ли не раз в две недели. Недорого, ярко, модно, молодёжно, красиво. Качество им не нужно, ведь если у покупателя за месяц ничего не разлезлось, то он не придёт снова. Серьёзный крой, работа над лекалами — всё это массовому производителю невыгодно. Резкие изменения в силуэте — это лишние затраты на выкройку, новую технологию. Выходит что? Вот мы шьём штаны. В этом сезоне прилепили карманы, в следующем — занизим талию, но сильно изменять силуэт не нужно — это убытки. Причём даже в престижной марочной и очень дорогой одежде всё это встречается, потому что так или иначе это массовое производство.
— Но ведь должна же быть альтернатива?
— Мода на винтаж. В России это ещё не развито, у нас новизна до сих пор превыше всего. Но даже наши люди всё больше интересуются старинными вещами, у которых есть масса преимуществ. Во-первых, это индивидуальность. Если вещь прожила 60 лет, даже если она была произведена в большом количестве, то явно не миллионным тиражом, как сегодня, и большая часть той партии уже исчезла. Во-вторых, качество. Ведь это смешно, когда вещь, прожившая 80 лет, стирку выдерживает лучше, чем современная.
— Вы вообще не покупаете современные вещи?
— Платья мне шьет портниха, сумки и шляпки я предпочитаю винтажные. А вот обувь приходится покупать современную, к несчастью. Дело в том, что обувная кожа ссыхается. Винтажные туфли или ботинки можно приобретать для коллекции, но для повседневной носки они не безопасны. Покупаю современные чулки, зонты, бельё — по объективным причинам.
— Знаю, вы проводите в Петербурге велопробеги на старинных велосипедах в винтажной одежде. Что, дамский велосипед — это такой важный для моды предмет?
— В конце XIX века велосипед стал символом женской свободы. После того как в 1880-е годы изобрели безопасную раму, буржуазная женщина, пленница в собственном доме, обрела свободу. Теперь она могла поехать кататься в парк — одна или с женихом. Это был прорыв, моралисты ужасались! Если раньше юноша встречался с невестой в доме её родителей или под присмотром компаньонки, то в 90-е годы XIX века они садились на велосипеды и катались вдвоём! Конечно, мы говорим только о женщинах высших социальных слоёв, ведь с точки зрения викторианской морали работающая женщина — не совсем «порядочная».
— А как одевались велосипедистки?
— Велосипед помог развить концепцию брюк как части женского гардероба. Брюки очень долго не были нормой, даже в 60-е годы прошлого века в них могли не пустить в приличный ресторан в Нью-Йорке. Они распространились в ходе Первой мировой, но по её окончании были изгнаны из женского гардероба — в 20-х в них ходят только на пляж или занимаются спортом. Когда в конце 30-х Марлен Дитрих шла по Парижу в брюках, за ней бежали мальчишки и показывали пальцами. Не каждая женщина решалась надеть столь смелый наряд, и многие велосипедистки ездили в юбках. Например, Валентина Лелонг, проехавшая в одиночку на велосипеде от Чикаго до Сан-Франциско в 1896 году, проделала это в длинной юбке.
В одном из каталогов модной одежды брюки для велопрогулок ханжески описали как «юбку, сшитую так, чтобы одеть каждую ногу отдельно». Во Вторую мировую история с популярностью велосипедов повторилась — например, в оккупированном Париже велосипед был практически единственным транспортом. Послевоенный мир возведёт в культ автомобили, оставив велосипед на вторых ролях, но с 90-х он возродится и станет символом экологической сознательности.
— В истории государства всегда есть личность, которая меняет ход этой истории. А что такое личность в мире моды? Может ли один модельер кардинально изменить её ход или это придуманные постфактум пиар-тексты?
— Роль личности в истории есть настолько, насколько личность сможет поймать большой тренд. Сколь бы ни был гениален дизайнер, если это не соответствует большому социальному запросу, это не будет работать. Например, Коко Шанель почти ничего не изобрела из того, что ей приписывается, она эксплуатировала чужие наработки — касается ли это короткой стрижки, двухцветных туфель, геометрического кроя или других инноваций в женском костюме. Но она поняла, что в условиях катастрофического отсутствия ткани во время Первой мировой войны можно шить из джерси — материала, который до этого шёл на мужские кальсоны. Она сообразила, что эмансипированной женщине не нужны сложные и вычурные платья, потому что она водит автомобиль, занимается спортом и конкурирует с мужчиной за рабочее место.
Созданный Диором New Look завоевал популярность потому, что отвечал социальному запросу — реальную женщину надо было буквально вышибить с военного завода. Характерно, что послевоенная Европа, всё ещё лежавшая в руинах, в 1947 году образ Диора не приняла — в Лондоне на улице женщины избили диоровских манекенщиц и порвали модели, восприняв новую моду как издевательство — ведь на платья Диора шло но 20 метров ткани, а у британок были продукты по карточкам и голодные дети. Зато в США, где экономическая ситуация была принципиально другой, диоровский образ приняли на ура, хотя, надо сказать, и там были антидиоровские демонстрации. Но всё же именно благодаря богатым американским клиенткам New Look завоевал мир. Женщина в нарядах Диора тяжелее бутерброда ничего не держала в руках. И кто вслед за ней в эту одежду переоделся? Дамы, которые два года назад делали подводные лодки и самолёты.
Какие бы изыски ни предлагали дизайнеры на подиуме, в массы пойдёт только то, что соответствует духу эпохи. Кринолины XIX века никогда не вернутся — транспорт не позволит.
— Какие вещи XX века вы бы назвали знаковыми?
— Во-первых, женские брюки. Во-вторых, мини-юбку. Впервые за века ноги женщин открылись! Ещё в начале прошлого века носили только платье в пол, во время Первой мировой подолы поднялись выше щиколотки, в 20-е годы — под колено, в 60-е открылись колени, а мини очень быстро превратилось в супермини. Пожалуй, важна ещё пляжная культура, которая появилась в XIX веке, но популярность получила только в XX. Это и противосолнечные очки, и раздельный купальник, созданный в 1929 году Эльзой Скиапарелли, и бикини 1946 года, придуманное Луи Реаром. Разнообразные вариации туфель на платформе и танкетке, которые Сальваторе Феррагамо создавал с 1936 года, и туфли на шпильке Роже Вивье, появившиеся в 1950 году.
И, пожалуй, вообще сама идея демократической общедоступной моды. Ведь, когда я вам рассказываю про начало XX века, речь идёт только о небольшом проценте населения, обеспеченных слоях, которые могли себе позволить следить за модой. По сути, только начиная с 20-х годов можно действительно говорить о массовой моде, доступной большинству населения.
— Если сравнивать моду с искусством, то бывает ли мода сатирическая, мода с юмором или она всегда служит утилитарным потребностям?
— Сатиру, юмор можно найти либо в творениях дизайнеров, то есть в высоком искусстве, либо у субкультур, то есть в «народном творчестве», если это можно так назвать. Мода повседневная, демократичная невероятно серьёзно к себе относится. Одежда панков — это даже не сатира, а плевок в лицо обществу. То, что делает Вивьен Вествуд, — откровенное насмехательство. Пока Джон Гальяно мог работать не заботясь о коммерческой составляющей, он делал ироничные вещи.
Моду же повседневную можно сравнить с Дарьей Донцовой, коммерческой литературой: купить, поносить-почитать, выбросить. Какая там ирония! Это бизнес.
Беседовала Виолетта Рябко
